За 10 лет на Жамбае не пробурили ни одной разведочной скважины

Соглашение о разделе продукции (СРП) по Жамбаю было подписано под занавес 2001 года. Сегодня его участниками являются КМГ (через «дочку» – «КазМунайТениз») – 50%, испанская «Репсол» – 25% и специально созданная «КаспианИнвестментс Жамбай Б. В.» – 25%. В ней «сидят» российский ЛУКОЙЛ и китайская Sinopec. Таким образом, ЛУКОЙЛу в проекте принадлежат 12,5%, — пишет Megapolis.

Все эти 10 с лишним лет Жамбай считался очень перспективной нефтеносной провинцией. Говорят, Нурлан Балгимбаев называл Жамбай «морским Тенгизом». И хотя многие геологи сомневались в этом, извлекаемые запасы нефти на Жамбае некоторые специалисты оценивали даже в 1-1,5 млрд тонн. Это безумно много, для сравнения: на Кашагане, который был признан крупнейшим открытием в мире за последние 30 лет XX века, извлекаемые запасы вдвое меньше – 761 млн тонн.

Довольно быстро стало понятно, что, если даже эта нефть там и есть, Жамбай ее так просто не отдаст. В том районе глубина моря крайне мала – всего лишь от полуметра до двух, и экологическая уязвимость в несколько раз выше, чем в районе Кашагана. Чтобы там бурить, нужна специальная установка, которая приспособлена для этих целей. Отвечающих условиям установок на Каспии сегодня две – «Сункар» и «Лотос». «Сункар» безвылазно торчит на Кашагане, а «Лотос» требует глубочайшей модернизации, так как в нынешнем своем состоянии он может загубить всю природу каспийского мелководья.

Несколько раз партнеры по проекту объявляли тендер на бурение. И каждый раз он срывался. Не нашлось буровой компании, которая готова взяться за эту сложную и, скажем прямо, расстрельную для репутации работу – экологи облепили бы этих смельчаков, как мухи, и имя компании не сходило бы со страниц газет и экранов телевизоров, причем не только в Казахстане. Но главное – не нашлось буровой установки.

Хотя еще в 2007 году, когда Жамбайский консорциум только начал формироваться, в КМГ знали, что для проекта надо строить специальную буровую на воздушной подушке. Но, видимо, уверенности в нефтеносности «морского Тенгиза» партнерам не хватило. Их можно понять: такая буровая стоит немалых денег, девать ее потом некуда, в случае неудачи деньги выброшены на ветер.

Представители ЛУКОЙЛа называли и другие причины. Например, год назад и.о. директора астанинского филиала компании «ЛУКОЙЛ Казахстан» Владислав Михайлов говорил СМИ: «Ресурсные оценки участка Жамбай Южный – Забурунье Южное неоднозначны. Инвесторы проекта столкнулись с недостаточным объемом сейсмической изученности северо-восточного Каспия, значительным ограничением по работе на участке (производственные операции возможны только с 15 июля по 1 ноября)».

Между прочим, «недостаточная сейсмическая изученность» – это тоже камешек в огород КМГ. Ведь геофизические исследования на Жамбае «КазМунайГаз» вел исключительно собственными силами, не привлекая никаких партнеров, чем крайне гордился. В общем, получилось, как в песенке Юлия Кима: «Шуры-муры, трали-вали, и все сам да сам! Помогли бы, подсказали – ты пришел бы к нам: нагрузили бы нагрузку, дали бы в торец»… Ну, «в торец»-то все равно дали в итоге.

Короче говоря, за 10 лет на Жамбае не пробурили ни одной разведочной скважины. Контракт на разведку все продлевали и продлевали, пока наконец все возможности не оказались исчерпаны. Поговаривают, Миннефтегаза хотело перезаключить соглашение по Жамбаю с теми же компаниями, но уже не на условиях СРП, а на других, менее для них выгодных. Они не согласились. Их можно понять: риск велик, затраты большие, а шансы оправдать их – маленькие.