Каждый зарабатывает деньги своим способом

Тарифные решения предвыборного периода не слишком позитивно отразились на привлекательности отечественного энергорынка. Особенно сильно они ударят по генераторам второго эшелона, наблюдатели не исключают дальнейшей консолидации сектора на базе госкомпаний. О текущих проблемах энергобизнеса на суверенном рынке России, трудностях поиска компромисса с миноритариями и госмонополистами, а также привлечения средств потенциальных инвесторов корреспонденту РБК daily Сергею Исполатову рассказал исполнительный директор группы «Синтез», глава совета директоров ТГК-2 Андрей Королев.

Антикорпоративные Миноритарии

— Компания только что не смогла зарегистрировать допэмиссию ТГК-2 на 19 млрд руб., продав лишь около 30% бумаг. Что стало причиной отказа ФСФР — ваше нежелание регистрировать «недопроданную» эмиссию или противодействие миноритариев?

— Мы подавали документы на регистрацию с намерением завершить этот процесс. Конечно, размещения лишь 30% бумаг недостаточно. Но если раскладывать по факторам, то первая и главная причина, почему не завершена допэмиссия, — противодействие миноритариев во главе с фондом Prosperity Capital.

— Как у вас сейчас развиваются отношения с миноритарием?

— Никак. Давно не общались.

— Вы ожидаете противодействия со стороны Prosperity при размещении следующей допэмиссии?

— Конечно. У миноритариев в лице фонда Prosperity, возглавляемого г-ном Бранисом, есть жизненная позиция, они от нее и не отходят. Их антикорпоративные действия всегда были направлены на подрыв реализуемых нами проектов развития ТГК-2. Каждый зарабатывает деньги своим способом.

— Почему в рамках закрытой подписки удалось продать лишь 30% акций?

— Допэмиссия размещалась по номиналу — по 1 коп. за акцию. А сейчас цена на рынке колеблется около 0,36 коп. Не могу сказать, что это исторический минимум. Ранее было и меньше, но цена все равно сильно занижена. Поэтому реализация предварительных договоренностей с некоторыми из потенциальных инвесторов не сложилась.

— Как в связи с этим обстоят дела с реализацией инвестпрограммы ТГК-2?

— ТГК-2 сейчас остро нуждается в инвестициях в свои проекты развития. Программа компании включает в себя строительство новых и модернизацию существующих мощностей, а также реконструкцию тепловых сетей. Общая стоимость инвестиционной программы — более 25 млрд руб. Сейчас вложено 12 млрд руб., и надо доинвестировать как минимум 13 млрд. У ТГК-2 не хватает собственных средств: компания не генерирует прибыль, с кредитованием тоже проблематично, поэтому эмиссия жизненно необходима. Сейчас мы будем размещать следующую доп­эмиссию на 13,5 млрд руб., мы не могли этого сделать, пока не была завершена предыдущая. Справедливая стоимость компании не меняется вслед за колебаниями рынка, поэтому мы надеемся, что эта допэмиссия по 1 коп. за бумагу будет размещена полностью.

— В числе потенциальных инвесторов те же структуры, что и в предыдущей эмиссии?

— Не совсем, кто-то выпал, кто-то добавился. Раскрыть их состав мы пока не готовы.

После выборов станет лучше

— С чем связаны трудности с генерацией денежного потока в ТГК-2?

— Основная проблема — это неплатежи в регионах присутствия компании. Сумма долгов очень большая, в основном из-за Твери и Архангельска, где существенных улучшений добиться пока не удалось. Есть позитивные сдвиги в политическом процессе: государство и региональные власти обращают на эту системную проблему все большее внимание. Ее пытаются решить, в том числе и путем принятия новых нормативных актов. Но реально есть некая инерция процесса, и когда ситуация исправится, говорить сложно.

На мой взгляд, причина проблем лежит в политико-экономической плоскости. Раньше был и политический, и законодательный, и экономический пробелы. Сейчас остался пробел в экономическом плане, и он никоим образом пока не преодолевается. Рынок тепла не введен — рыночные механизмы не работают. Отрасль находилась длительное время в загоне, и чтобы сейчас переломить ситуацию, надо запускать экономические механизмы, а не административные рычаги. То есть либо должны прийти государственные или частные инвестиции, либо дефолт отрасли.

Соответственно, для того чтобы пришли госденьги, нужно решение властей. Частник же будет вкладывать средства при условии создания экономически обоснованного механизма, который позволяет окупать вложения. Сейчас тарифы на тепло полностью регулируются государством и сдерживаются в связи с понятной предвыборной политикой, чтобы не поднимать излишней социально-негативной реакции. Но когда-то эту задачу все равно придется решать, потому что отрасль недоинвестирована. Подчеркну, я не имею в виду то, что люди платят мало и надо плату повышать. Я говорю о том, что собираемые деньги нерационально распределяются внутри системы. И происходит это именно потому, что система находится под администрированием.

— Вы рассчитываете на улучшение ситуации после выборов?

— Да. Потому что альтернативы нет. Сейчас, когда политические задачи решат, надо будет решать социально-экономические.

— Какие шаги вы предпринимаете в текущей ситуации?

— В Твери для решения проблем износа теплосетевого хозяйства и низкой платежной дисциплины ключевых потребителей мы предложили городу создать единую теплоснабжающую организацию. Процесс идет со скрипом, но другой альтернативы мы не видим. Ситуация следующая: теплосетевое хозяйство в Твери изношено на 80%. Высокий уровень износа сетей приводит к двукратному превышению уровня потерь тепловой энергии над нормативными. Дополнительной проблемой функционирования системы теплоснабжения города является несоответствие установленных нормативов потребления коммунальных услуг фактическому потреблению населением коммунального ресурса. В довершение всего экономику теплоснабжения города разрушает платежная дисциплина жилищных организаций. Теплоэнергетика Твери сильно недоинвестирована.

При этом тарифы на газ растут на 15%, у генераторов значительно меньше, а основная часть себе­стоимости в тепле — топливо. Как в этой ситуации ограничить рост цен на услуги ЖКХ, непонятно. Мы предложили поучаствовать в процессе создания единой теплоснабжающей организации «Газпрому». Мы готовы к сотрудничеству на любых условиях. Возможно, они войдут в состав акционеров Тверской генерации.

Еще раз подчеркну, на сегодняшний день предприятие «Тверские коммунальные системы» (ТКС, «дочка» ТГК-2) близко к состоянию банкротства. Его предыстория такая. Известное предприятие «Российские коммунальные системы» в свое время зашло в Тверь, создало СП с одним из офшоров. Они получали тариф на деятельность ТКС, а убытки формировались в РАО «ЕЭС России», из которой потом выделили ТГК-2. Последняя была вынуждена купить этот актив. Пока ТКС было самостоятельным, средства не вкладывались ни в ремонт сетей, ни в генерацию, просто выводились из актива. Как только ТКС встало на баланс ТГК-2, у нас в Твери в цепочке «генерация — сети» образовался огромный убыток. В результате «Газпром» отключает газ за долги — тупик, в который попали минувшим летом. Чтобы выйти из сложившегося тупика, необходимо срочно модернизировать и генерацию, и сети. Для этого мы приглашаем в СП всех, кто готов участвовать: местные власти, «Газпром». Тариф в Твери нормальный, в других регионах такой уровень позволяет работать с прибылью. Провели переговоры с госбанками, они готовы дать длинные деньги, что позволит не перегружать тариф. Мы готовы работать пусть с меньшей доходностью инвестиций, но зато гарантированно на длительный период.

— А в Архангельске? Отповедь главе Архангельской области со стороны президента эффекта не дала?

— Нет. Дело в том, что губернатор Архангельской области до этого уделял много внимания проблематике с сфере ЖКХ. Я говорю без лести в его адрес. Но давайте посмотрим, какой рычаг в его руках? Он может лишь установить тарифы, так как Агентство по тарифам и ценам Архангельской области находится в его подчинении. И то только в рамках предельных уровней, спущенных Федеральной службой по тарифам. А дальше в процесс включаются управляющие компании, которые зачастую начинают воровать. И в этом процессе «спора хозяйствующих субъектов», с одной стороны, администрирования не должно быть, ветви власти должны быть независимы. С другой стороны, губернатору говорят: «А что же ты не смотришь?» Повторюсь, проблема не в отдельно взятом губернаторе, проблема в системе.

Я, честно говоря, больше вопросов бы адресовал к правоохранительным органам. Это же борьба местных элит. Всем известно, кто стоит за управляющими компаниями. Это местная элита (в том числе и представители депутатского корпуса), которая считает, что она здесь живет, поэтому будет собирать деньги с народа и пилить. А губернатор пришлый, так что «давайте ему устроим…». Это не значит, что я сейчас становлюсь на чью-либо сторону, просто смотрю через сугубо нашу призму: деньги воруют у людей и у нас. Нас отправляют в суд, управляющие компании банкротятся, на их место приходят те же структуры с теми же учредителями, только порядковый номер в их названии меняется.

— У вас сейчас идет срыв сроков по ДПМ в Новгороде. Большие штрафы?

— Десятки миллионов рублей плюс недополученный доход. Мы рассчитываем на запуск новой мощности в Новгороде в декабре. Отсрочка ввода оборудования связана с типичной для многих энергокомпаний проблемой. В первую очередь это отсутствие профессиональных подрядных организаций, осуществляющих строительство под ключ.

Основой задачей российских подрядчиков (включая ЕРС) за редким исключением является зарабатывание денег, а не скорейшее возведение объекта. В результате страдают сроки реализации. Так что в Ярославле мы такой опыт повторять не хотим, пусть лучше китайские специалисты строят, российские могут быть на субподряде, их никто не гонит.

— Еще одна статья убытков — задержка с газификацией в Архангельской области. Как там обстоят дела?

— В Архангельске станция уже почти год работает на газе. В Северодвинске станция готова к приему природного газа и началу его промышленного использования, но «Газпром» задержал строительство газопровода-отвода. Уверенности, что северодвинская станция заработает на газе с января, нет, сроки декларируются, но мы их контролировать не можем. Когда «Газпром» газ поставит, знает только он. Притом в Архангельске у нас первое время вместо газа шла вода, нам объясняли, что это нормально. Пришлось почти четыре месяца частично работать на мазуте. В этой ситуации мы получили порядка 500 млн руб. выпадающих доходов. Мы их заявили в администрацию региона в тарифную заявку на 2012 год, но тут варианта только два: или их оплатит конечный потребитель, или мы понесем убытки. В то, что их компенсирует «Газпром», я не верю.

Рост тарифов не панацея

— На следующий год средняя индексация по тарифам на тепло составит 4,8%. Вас это устраивает?

— Да хоть ноль. Это не принципиально. Тарифы на тепло исторически зажаты, их недостаточно. Существующая система теплогенерации с каждым годом все больше и больше изнашивается, компании идут к банкротству. Так что хоть 4,8%, хоть 48% — это не в коня корм. Рост тарифов не панацея, нужно институционально менять механизм инвестиций. Нужно уходить от системы тарифообразования. Исключения возможны в отдельных регионах, где расположены стратегические для государства объекты, но это не отменяет важности перехода на рыночные механизмы в целом.

— В электричестве такой проблемы больше нет?

— Значительная часть вопросов снята за счет запуска договоров предоставления мощности (ДПМ). Но внеэкономические моменты все равно есть. Есть вопросы по регулированию, потому что рынок пока получается такой… «суверенный».

— Что конкретно сейчас не устраивает: размеры индексации, сроки?

— И то, и другое. Я за глобальное решение проблемы. Но пока его нет, надо пытаться вытащить хоть что-то, ведь каждый недополученный процент — это убытки. Поэтому пытаемся решать проблему по всем фронтам: и по локальным, и по глобальным. Как уж получится. Выживаем.

— Перенос сроков индексации тарифов и перекос в сторону роста цен на газ сократит маржу крупных игроков, а вот мелкие оказываются на грани рентабельности. У вас вторая ситуация?

— Да. Не совсем понятно, что этими мерами добиваются. Дело идет к национализации или это борьба с отдельными людьми, компаниями? Наверно, один из вариантов текущих решений — это подталкивание рынка к консолидации на уровне крупных игроков. Ведь удобнее регулировать, когда есть одна компания, — и никакой головной боли.

— Рассматриваете вариант экстренного выхода из бизнеса в первом полугодии из-за тарифного перекоса?

— Технический дефолт? Эта ситуация видится мне слабо реальной. Поживем, увидим. Никто не знает, какой сейчас будет кризис, какой глубины, ширины и так далее. 2008 год научил меня не делать прогнозов дальше трех месяцев.

— Предложений о продаже ТГК-2 целиком не было?

— Были.

— От российских игроков?

— Да. Но нас не устроила предложенная цена.

— Если предложат больше?

– Не продается только хобби. Бизнес продается. Я, кстати, ожидаю, что новые предложения будут. Сейчас free-float очень низкий — около 100 долл. за киловатт установленной мощности. Поэтому можно делать любые, даже неприличные предложения. Текущий free-float отражает ситуацию на данный момент в электроэнергетике и фактически указывает на диагноз — она больна сильнее, чем, скажем, банковский сектор.

— Вы готовы согласиться на цену, при которой ваши инвестиции вернутся?

— Конечно. Инвестор вкладывает для того, чтобы получить некую доходность на капитал, или в условиях падающих рынков и кризиса, чтобы получить ликвидность, когда есть возможность для альтернативных вложений, которые позволят окупить убытки. Когда все пропадает, мудрец сохраняет половину и с этим выживает.

— Как обстоят дела с нефтяным блоком «Синтеза». Вы ведете переговоры с «Роснефтью» о продаже «Синтезнефтегаза»?

— Да, ведем. Но их ход и сроки мы комментировать не готовы.

— Какие работы по проектам «Синтезнефтегаза» проведены в Баренцевом море?

— По «Арктикшельфнефтегазу» (Медынско-Варандейский лицензионный участок) инвестиции составили более 3 млрд руб., по «Синтезнефтегазу» (Пахтусовский и Адмиралтейский участки) меньше, потому что там еще не велось бурение. В первом случае есть подтвержденные запасы, месторождение практически подготовлено к разработке. «Синтезнефтегаз» полностью подготовил участки к поисковому бурению.

— Какие прогнозы по добыче у «Негуснефть» в этом году?

— 500 тыс. т. Это месторождение с падающей добычей, с 1992 года накопленная добыча составляет около 12 млн т. Месторождение будет довыработано, а дальше уже надо смотреть, насколько будут интересны инвестиции в эту отрасль.

— Есть вероятность полного выхода из этого бизнеса?

— У нас собрана команда высококлассных специалистов, они работают, и не только в России. Как направление оно точно будет присутствовать в «Синтезе».

— Но, возможно, только в виде зарубежных проектов?

— Возможно, да. Хотя в России мы сейчас начали развивать еще один проект. Помимо этого, мы рассматриваем вопрос о возможном приобретении собственных газовых активов. Поскольку сегодня, реализуя инвестиционную программу ТГК-2, мы сталкиваемся с проблемой синхронизации планов развития электроэнергетики и газовой инфраструктуры, необходимой для удовлетворения потребностей энергетики в топливе и его транспортировке до новых электростанций. Приобретение газовых активов позволит снизить зависимость от внешних поставщиков топлива и операционные затраты.

— Как вы в целом оцениваете ситуацию в нефтяном секторе для мелких игроков?

— Без привязки к конкретным проектам хочу отметить, что пока налогообложение не способствует приходу частных игроков в сектор геологоразведки и нефтедобычи на новых месторождениях. В Ливии мы, например, в свое время закрыли свой филиал из-за неэффективной налоговой системы Муамара Каддафи. Работать было просто экономически не выгодно. В Индонезии мы, напротив, остались — там условия СРП нормальные. А в России, как известно, СРП вообще нет, точнее есть, но для избранных.

— Как обстоят дела «Синтеза» в Намибии?

— Там выполнены все лицензионные обязательства по месторождению углеводородов, вложено 150 млн долл., но нефть, к сожалению, найти не удалось. Сейчас необходимо переинтерпретировать сейсмику и бурить следующие скважины. Мы находимся в поисках инвестиций, их объем сопоставим с уже сделанными, может чуть меньше. Если найдем источники и подтвердим целесообразность работ, будем продолжать. Окончательное решение будет принято в 2012 году. Также в Намибии у нас есть еще один лицензионный участок на твердые полезные ископаемые, где сейчас идет геологоразведка, ведется бурение.