Минэкономики пояснило правила игры на «киотском» рынке

Как подтвердили в Минэкономики, поправки к постановлению правительства, призванные узаконить роль Сбербанка в качестве основного регулятора и продавца единиц сокращений выбросов CO2, полученных по проектам совместного осуществления на «киотском» рынке, находятся в Минюсте. Контракты, заключенные до прихода банка на рынок, в министерстве считают несостоятельными — компании не могли заключать сделки с активом, принадлежащим государству, пишет «Коммерсантъ».

Заместитель главы департамента инфраструктурных реформ, госрегулирования тарифов и энергоэффективности Минэкономики Андрей Плужников высказал официальную точку зрения на судебные разбирательства вокруг передачи первых российских единиц сокращений выбросов (ЕСВ) за границу и наделение Сбербанка фактически неограниченными регуляторными полномочиями на «киотском» рынке. Поправки к постановлению правительства N 843 от 28 октября 2009 года существенно расширяют полномочия «оператора углеродных единиц», которым выступает Сбербанк, на рынке ЕСВ. Представитель министерства подчеркивает — идея сделать Сбербанк третьей стороной во всех контрактах на продажу ЕСВ и обязать банк «обеспечить честные цены» на российские сокращения «принадлежит правительству».

Такие ограничения, как объяснил господин Плужников, позволят «избежать заниженных цен на российские сокращения выбросов» — до прихода Сбербанка «существовали контракты по цене $2-3 за тонну». «Цена должна быть близкой к ценам на единицы выбросов на европейском вторичном рынке, с некоторым дисконтом. Полномочия по формированию справедливой цены делегированы Сбербанку»,— заявил господин Плужников. Между тем требования согласовывать контракт с «оператором единиц» содержатся и в действующей версии постановления N 843, на фоне чего необходимость участия банка непосредственно в контракте с точки зрения обеспечения «справедливой цены» вызывает сомнения.

Господин Плужников также заявил, что, согласно поправкам к постановлению, заключение «контракта на покупку» ЕСВ будет производиться по праву РФ и с участием Сбербанка в качестве третьей стороны сделки. «Для российских участников, в том числе для меня, российское право более понятно, чем право какой-либо третьей стороны»,— аргументирует он. «То, что покупатели стремятся заключать сделки по праву Великобритании или другому европейскому праву, связано не только с тем, что рынок не верит российским судам, у которых нет практики регулирования отношений при подобных сделках, но и с тем, что форвардные контракты, заключенные по российскому праву, на европейских рынках покупать никто не будет»,— говорит представитель одной из трейдинговых компаний. Впрочем, Сбербанк рекомендует российским продавцам получать оплату проданных ЕСВ «преимущественно в форме аккредитива». Однако форвардные контракты заключались и инвесторами российских проектов, что позволяло им хеджировать свою инвестиционную позицию.

Господин Плужников признал, что ему известно о судебных тяжбах вокруг продажи ЕСВ ОАО «Галоген» и завода полимеров КХЧК швейцарскому трейдеру Vitol. Но представитель министерства уверяет, что, по его информации, контракт с британской компанией Natsource Asset Management Corp. был расторгнут. «По отдельным контрактам, заключенным несколько лет назад, предполагалась передача прав собственности на ЕСВ от российских компаний иностранным. С правовой точки зрения они не имеют юридической силы. Компании выступали продавцом актива, собственником которого является государство, и это записано в Киотском протоколе,— считает он и разъясняет: — В отличие от ЕС единицы установленного количества (госквота) не распределяются между компаниями, а остаются в ведении государства, что, по сути, определяет правовую природу ЕСВ, на которые российские компании не обладают правами единоличного распоряжения». «Если такие иски будут, мы попытаемся разобраться, в чем проблема»,— заявил господин Плужников на вопрос о том, как правительство намерено реагировать на возможные иски к российским компаниям.

«Проблема заключается в том, что регулятор в течение длительного времени создавал впечатление, что «актив» (ЕСВ) должен быть передан частным лицам, а сейчас утверждает обратное. В российских правилах реализации проектов совместного осуществления, кроме полномочия Сбербанка согласовывать договоры российских инвесторов на передачу ЕСВ третьим лицам, о наличии которых Сбербанк и Минэкономразвития знают едва ли не с момента ратификации РФ Киотского протокола, ничто не ограничивает права контрагентов заключать такие договоры — причем заключение таких договоров является обязательным элементом передачи ЕСВ покупателям. Сбербанк, судя по всему, готов передавать этот самый «актив» тем же самым лицам, которым он предназначался и ранее, чтобы в итоге осуществить продажу этих ЕСВ. С учетом этого говорить о том, что контракты не имеют юридической силы, как минимум некорректно. Учитывая же схожую международную практику заключения подобных договоров, «особый путь», если таковой будет избран российским регулятором, может только лишний раз негативно сказаться на рынке и стабильности оборота»,— считает юрист Baker & McKenzie Сергей Ситников.

Андрей Плужников, в свою очередь, подчеркивает: «Как адаптировать заключенные ранее контракты под новые условия — проблема Сбербанка». Судя по всему, институциональным инвесторам договориться с банком будет гораздо проще, чем трейдерам.